До сих пор мы ничего не писали о современном состоянии когнитивного религиоведения. Пора это исправить. Сегодня я расскажу о новой статье Паскаля Буайе, которая вышла в 2020 году в журнале Religion, Brain & Behavior.
📄 В статье "Informal religious activity outside hegemonic religions: wild traditions and their relevance to evolutionary models" Буайе призывает ученых обращать больше внимания на неформальную религиозную деятельность, характерную для человеческих сообществ до зарождения государств и доктринальных религиозных институтов. Неформальная религиозная деятельность — услуги и практики шаманов, колдунов, прорицателей. Эти специалисты не проходили формального религиозного обучения, они не принадлежат к официальным религиозным организациям. Как правило, к ним обращаются люди с конкретными несчастьями. Антропологические и исторические данные говорят о том, что неформальные религиозные традиции (а) широко распространены в человеческих сообществах, (б) обладают схожими чертами, (в) воспроизводятся несмотря на борьбу с ними организованных религий. Но это еще не все. Такие религиозные практики не образуют сообществ верующих и доктринальных учений. Учитывая все это, Буайе считает, что современным моделям эволюционных основ религиозного мышления и поведения требуются коррективы (речь идет, прежде всего, об адаптационистских моделях, которые указывают на связь религиозных представлений с просоциальным поведением и сотрудничеством). А именно — учитывать влияние политического принуждения и не преувеличивать роль доктрин в распространении религиозных представлений и практик.
Похожие мысли Буайе излагает в главе «Почему существуют религии?» своей книги «Анатомия человеческих сообществ». Однако в статье он подробнее останавливается на аргументации — например, приводит результаты выполненного антропологом Майклом Винкельманом кластерного анализа данных из Регионального архива человеческих отношений (Human Relations Area Files).
Интереснее всего было читать, как Буайе объясняет смешанные и временами противоречивые результаты исследований связи религиозных убеждений с просоциальным поведением. Некоторые ученые (Беринг, Норензаян, Хенрик и другие) считали, что религиозные представления о могущественных существах, надзирающих за тем, чтобы люди следовали общественным нормам, могут подталкивать индивидов к сотрудничеству. Представления о «морализаторских богах», вероятно, могли способствовать переходу от малых сообществ к большим — царствам и империям. Однако с точки зрения Буайе, эффекты религиозных верований на сотрудничество могут регулироваться тем, насколько люди придерживаются конкретных догматов о всемогущих и карающих богах. Речь идет о явлении, которое психолог Джастин Барретт назвал «теологической корректностью» — сознательное стремление верующих приводить свои представления о сверхъестественных существах в соответствие с официальными догматами учения. Люди могут придерживаться официальных догматов, но их действия и решения могут быть мотивированы более интуитивными религиозными представлениями. Получается, что связь между представлениями о «морализаторских богах» и просоциальностью куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд. В подтверждение этого тезиса Буайе ссылается на недавнее исследование Уайтхауса и коллег, показавшее, что на протяжении всей мировой истории представления о «морализаторских богах» возникали после усложнения и укрупнения обществ.
#Буайе #современное_состояние #религиозные_убеждения_и_просоциальное_поведение #теологическая_корректность
📄 В статье "Informal religious activity outside hegemonic religions: wild traditions and their relevance to evolutionary models" Буайе призывает ученых обращать больше внимания на неформальную религиозную деятельность, характерную для человеческих сообществ до зарождения государств и доктринальных религиозных институтов. Неформальная религиозная деятельность — услуги и практики шаманов, колдунов, прорицателей. Эти специалисты не проходили формального религиозного обучения, они не принадлежат к официальным религиозным организациям. Как правило, к ним обращаются люди с конкретными несчастьями. Антропологические и исторические данные говорят о том, что неформальные религиозные традиции (а) широко распространены в человеческих сообществах, (б) обладают схожими чертами, (в) воспроизводятся несмотря на борьбу с ними организованных религий. Но это еще не все. Такие религиозные практики не образуют сообществ верующих и доктринальных учений. Учитывая все это, Буайе считает, что современным моделям эволюционных основ религиозного мышления и поведения требуются коррективы (речь идет, прежде всего, об адаптационистских моделях, которые указывают на связь религиозных представлений с просоциальным поведением и сотрудничеством). А именно — учитывать влияние политического принуждения и не преувеличивать роль доктрин в распространении религиозных представлений и практик.
Похожие мысли Буайе излагает в главе «Почему существуют религии?» своей книги «Анатомия человеческих сообществ». Однако в статье он подробнее останавливается на аргументации — например, приводит результаты выполненного антропологом Майклом Винкельманом кластерного анализа данных из Регионального архива человеческих отношений (Human Relations Area Files).
Интереснее всего было читать, как Буайе объясняет смешанные и временами противоречивые результаты исследований связи религиозных убеждений с просоциальным поведением. Некоторые ученые (Беринг, Норензаян, Хенрик и другие) считали, что религиозные представления о могущественных существах, надзирающих за тем, чтобы люди следовали общественным нормам, могут подталкивать индивидов к сотрудничеству. Представления о «морализаторских богах», вероятно, могли способствовать переходу от малых сообществ к большим — царствам и империям. Однако с точки зрения Буайе, эффекты религиозных верований на сотрудничество могут регулироваться тем, насколько люди придерживаются конкретных догматов о всемогущих и карающих богах. Речь идет о явлении, которое психолог Джастин Барретт назвал «теологической корректностью» — сознательное стремление верующих приводить свои представления о сверхъестественных существах в соответствие с официальными догматами учения. Люди могут придерживаться официальных догматов, но их действия и решения могут быть мотивированы более интуитивными религиозными представлениями. Получается, что связь между представлениями о «морализаторских богах» и просоциальностью куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд. В подтверждение этого тезиса Буайе ссылается на недавнее исследование Уайтхауса и коллег, показавшее, что на протяжении всей мировой истории представления о «морализаторских богах» возникали после усложнения и укрупнения обществ.
#Буайе #современное_состояние #религиозные_убеждения_и_просоциальное_поведение #теологическая_корректность
В 2021 году вышел перевод книги Дэвида Слоана Уилсона “Собор Дарвина”. Мы уже писали о ней в нашей подборке к нон-фикшену. Ниже я постараюсь кратко сформулировать, о чем эта книга и показать несколько спорных моментов. Первая часть книги посвящена доказательству существования группового отбора, вторая многочисленным примерам того, что религии являются адаптациями для групп.
Начнем с группового отбора и вопроса о том, причем тут религия. Уилсон отмечает, что для большинства организмов, групповой отбор не играет практически никакой роли, но иногда происходит переход на следующий уровень организации, конкуренция между особями внутри группы ослабевает, а между группами возрастает, и с этого момента межгрупповой отбор начинает играть большую роль. Так и вышло с нашими предками. В таком случае мы можем рассматривать уже группы как организмы, которые адаптируются под среду, а этические системы, включая религии, выступают адаптациями таких групп-организмов. Появляются они из-за того, что групповой отбор обеспечивает особей генами, способствующими отслеживанию и регулированию поведения внутри группы. Одним из лучших мотиваторов такого поведения является обращение к сверхъестественному, так возникает религия. Конкретное содержание религиозных и моральных норм, конечно, будет различаться от группы к группе, но все они будут основаны на общих психологических предпосылках. Религии, таким образом, будут адаптироваться под условия среды и особенности групп за счет культурной эволюции, мотивируя людей на адаптивные модели поведения.
Теперь о практическом применении его теории. В целом предложенная Уилсоном программа адаптационизма по изучению религии предполагает разделение исследований религии на две отрасли: прогностику и производство. Постараюсь прояснить. Во-первых, в зависимости от среды и групп мы можем предсказать различные адаптации, подходящие именно им (прогностика). Во-вторых, мы должны прояснить механизмы возникновения и изменения религий (производство). В качестве примера рассмотрения Уилсон предлагает проанализировать кальвинизм. Он описывает правила и социальные устройства кальвинизма указывая на то, что строгость и акцент на социальном взаимодействии, вкупе с идеей предопределения, способствовали объединению разрозненных социальных групп в момент, когда в Женеве как раз соперничали такие группы. Приняв кальвинизм женевцы смогли эффективнее организоваться, уменьшить количество преступлений и создать механизм контроля за элитами. Такое описание интересно, но выглядит уязвимым для критики. Совсем не факт, что указанные свойства действительно влияли на успех группы, это сложно доказать простым ретроспективных описанием. Здесь мы переходим к критической части.
С прогностикой Уилсон в своих примерах справляется хорошо (хотя он их сам подбирал), а вот его описание механизмов вызывает много вопросов. Критикуя Родни Старка за представление о рациональном создании религии для получения преимуществ, он сам в ряде случаев предполагает, что конкретные деятели вроде Кальвина намеренно создавали адаптивные для групп религиозные предписания. Это совсем непохоже на декларируемый в другом месте книге “процесс слепой изменчивости и выборочного сохранения”. Не до конца ясно из его книги, почему система вымышленных верований обладает более высоким “мотивирующим потенциалом”, чем светская система наград и наказаний. И что делать с запретами, которые связаны со сверхъестественным и не связаны с просоциальностью. И, пожалуй, основной вопрос после прочтения книги, почему религия обладает такой низкой скоростью изменчивости, если она является адаптацией определенной группы под определенную среду, а среды и группы меняются ?
#религиозные_убеждения_и_просоциальное_поведение #Уилсон, #групповой_отбор, #религия_как_адаптация
Начнем с группового отбора и вопроса о том, причем тут религия. Уилсон отмечает, что для большинства организмов, групповой отбор не играет практически никакой роли, но иногда происходит переход на следующий уровень организации, конкуренция между особями внутри группы ослабевает, а между группами возрастает, и с этого момента межгрупповой отбор начинает играть большую роль. Так и вышло с нашими предками. В таком случае мы можем рассматривать уже группы как организмы, которые адаптируются под среду, а этические системы, включая религии, выступают адаптациями таких групп-организмов. Появляются они из-за того, что групповой отбор обеспечивает особей генами, способствующими отслеживанию и регулированию поведения внутри группы. Одним из лучших мотиваторов такого поведения является обращение к сверхъестественному, так возникает религия. Конкретное содержание религиозных и моральных норм, конечно, будет различаться от группы к группе, но все они будут основаны на общих психологических предпосылках. Религии, таким образом, будут адаптироваться под условия среды и особенности групп за счет культурной эволюции, мотивируя людей на адаптивные модели поведения.
Теперь о практическом применении его теории. В целом предложенная Уилсоном программа адаптационизма по изучению религии предполагает разделение исследований религии на две отрасли: прогностику и производство. Постараюсь прояснить. Во-первых, в зависимости от среды и групп мы можем предсказать различные адаптации, подходящие именно им (прогностика). Во-вторых, мы должны прояснить механизмы возникновения и изменения религий (производство). В качестве примера рассмотрения Уилсон предлагает проанализировать кальвинизм. Он описывает правила и социальные устройства кальвинизма указывая на то, что строгость и акцент на социальном взаимодействии, вкупе с идеей предопределения, способствовали объединению разрозненных социальных групп в момент, когда в Женеве как раз соперничали такие группы. Приняв кальвинизм женевцы смогли эффективнее организоваться, уменьшить количество преступлений и создать механизм контроля за элитами. Такое описание интересно, но выглядит уязвимым для критики. Совсем не факт, что указанные свойства действительно влияли на успех группы, это сложно доказать простым ретроспективных описанием. Здесь мы переходим к критической части.
С прогностикой Уилсон в своих примерах справляется хорошо (хотя он их сам подбирал), а вот его описание механизмов вызывает много вопросов. Критикуя Родни Старка за представление о рациональном создании религии для получения преимуществ, он сам в ряде случаев предполагает, что конкретные деятели вроде Кальвина намеренно создавали адаптивные для групп религиозные предписания. Это совсем непохоже на декларируемый в другом месте книге “процесс слепой изменчивости и выборочного сохранения”. Не до конца ясно из его книги, почему система вымышленных верований обладает более высоким “мотивирующим потенциалом”, чем светская система наград и наказаний. И что делать с запретами, которые связаны со сверхъестественным и не связаны с просоциальностью. И, пожалуй, основной вопрос после прочтения книги, почему религия обладает такой низкой скоростью изменчивости, если она является адаптацией определенной группы под определенную среду, а среды и группы меняются ?
#религиозные_убеждения_и_просоциальное_поведение #Уилсон, #групповой_отбор, #религия_как_адаптация
В 2020 году в журнале Religion, Brain & Behavior вышла необычная статья. Ее автор Михил ван Элк изложил в тексте результаты проведенных в его лаборатории 11 исследований. Их объединяет одна особенность — авторы вовсе не собирались их публиковать. Точнее говоря, ван Элк и его коллеги в разные годы проводили исследования, но каждый раз решали, что не будут делиться своими результатами с научным сообществом. Причины были разные: или результаты оказывались отрицательными (не удалось отклонить нулевую гипотезу), или был обнаружен не тот эффект, который предполагался изначально. Однажды посчитав общее число неопубликованных работ, ван Элк был шокирован — их было около 40.
История ван Элка иллюстрирует знакомую многим ученым проблему. Психолог Роберт Розенталь еще в 1979 году придумал для нее термин «проблема картотеки» (the filedrawer problem), обозначающий склонность публиковать в научных журналах только позитивные результаты. Присуще это и редакторам научных журналов, и авторам-ученым. Последние склонны включать в свои работы данные, подтверждающие гипотезы, и игнорировать противоречащие. Из-за предубеждений редакторов журналов, работы с отрицательными результатами, как правило, сложнее опубликовать. Так что ученым порой проще переключиться на другой научный проект, чем пытаться опубликовать труд, в котором им не удалось подтвердить гипотезу.
Последние годы ситуация меняется. Распространяются практики открытой науки, такие как предварительная регистрация исследований и выкладывание данных в открытый доступ. Выход в Religion, Brain & Behavior статьи ван Элка с кратким описанием раннее неопубликованных результатов — еще один пример хорошей научной практики, адресованной проблеме картотеки.
Все исследования ван Элка посвящены проверке гипотез, выдвинутых в когнитивном религиоведении. Самыми любопытными мне показались эти.
▫️В двух онлайн-исследованиях участвовали люди, идентифицирующие себя как верующие. Одну группу просили помолится Богу за друга, нуждающегося в помощи, а другую — прочитать детский стишок. Затем испытуемым предлагали пожертвовать на благотворительность часть денег, которые они получили за участие в исследовании. Результаты показали, что экспериментальная манипуляция никак не повлияла на количество пожертвованных денег. Проанализировав индивидуальные различия, исследователи обнаружили корреляцию в самоотчетах испытуемых: уровень религиозности был положительно связан с самооценкой просоциального поведения. Такой результат не согласуется с предыдущими экспериментальными данными (Shariff, Willard, Andersen, & Norenzayan, 2016), показавшими, что религиозный прайминг (прайминг — предшествующее воздействие, которое влияет на действия человека; в данном случае религиозным праймом была молитва) положительно влияет на просоциальное поведение, причем этот эффект более выражен у религиозных участников.
▫️ В серии исследований ученые использовали виртуальную реальность, чтобы проверить сразу несколько гипотез: неоднозначные и угрожающие ситуации активирует гиперсенситивный механизм обнаружения агентности (HADD); HADD связан с верой в сверхъестественное (вспомним Барретта). Испытуемые перемещались в угрожающей (дом с привидениями или темный лес) или неугрожающей (лабиринт, дневной лес) виртуальной среде, в которой происходили звуковые (например, ломающаяся ветка) и аудиовизуальные события (например, падающая ветка), указывающие на возможное присутствие агента. Испытуемые должны были нажимать на кнопку каждый раз, когда почувствуют чье-то присутствие. Как и предполагалось, события вызывали чувство присутствия агента чаще в угрожающей среде, чем в неугрожающей. Также выяснилось, что ключевой фактор в активации HADD — это неопределенность восприятия. Однако индивидуальные различия в частоте обнаружения агентов не были связаны с верой в сверхъестественное.
#современное_состояние #мехнизм_обнаружения_агентности #религиозные_убеждения_и_просоциальное_поведение
История ван Элка иллюстрирует знакомую многим ученым проблему. Психолог Роберт Розенталь еще в 1979 году придумал для нее термин «проблема картотеки» (the filedrawer problem), обозначающий склонность публиковать в научных журналах только позитивные результаты. Присуще это и редакторам научных журналов, и авторам-ученым. Последние склонны включать в свои работы данные, подтверждающие гипотезы, и игнорировать противоречащие. Из-за предубеждений редакторов журналов, работы с отрицательными результатами, как правило, сложнее опубликовать. Так что ученым порой проще переключиться на другой научный проект, чем пытаться опубликовать труд, в котором им не удалось подтвердить гипотезу.
Последние годы ситуация меняется. Распространяются практики открытой науки, такие как предварительная регистрация исследований и выкладывание данных в открытый доступ. Выход в Religion, Brain & Behavior статьи ван Элка с кратким описанием раннее неопубликованных результатов — еще один пример хорошей научной практики, адресованной проблеме картотеки.
Все исследования ван Элка посвящены проверке гипотез, выдвинутых в когнитивном религиоведении. Самыми любопытными мне показались эти.
▫️В двух онлайн-исследованиях участвовали люди, идентифицирующие себя как верующие. Одну группу просили помолится Богу за друга, нуждающегося в помощи, а другую — прочитать детский стишок. Затем испытуемым предлагали пожертвовать на благотворительность часть денег, которые они получили за участие в исследовании. Результаты показали, что экспериментальная манипуляция никак не повлияла на количество пожертвованных денег. Проанализировав индивидуальные различия, исследователи обнаружили корреляцию в самоотчетах испытуемых: уровень религиозности был положительно связан с самооценкой просоциального поведения. Такой результат не согласуется с предыдущими экспериментальными данными (Shariff, Willard, Andersen, & Norenzayan, 2016), показавшими, что религиозный прайминг (прайминг — предшествующее воздействие, которое влияет на действия человека; в данном случае религиозным праймом была молитва) положительно влияет на просоциальное поведение, причем этот эффект более выражен у религиозных участников.
▫️ В серии исследований ученые использовали виртуальную реальность, чтобы проверить сразу несколько гипотез: неоднозначные и угрожающие ситуации активирует гиперсенситивный механизм обнаружения агентности (HADD); HADD связан с верой в сверхъестественное (вспомним Барретта). Испытуемые перемещались в угрожающей (дом с привидениями или темный лес) или неугрожающей (лабиринт, дневной лес) виртуальной среде, в которой происходили звуковые (например, ломающаяся ветка) и аудиовизуальные события (например, падающая ветка), указывающие на возможное присутствие агента. Испытуемые должны были нажимать на кнопку каждый раз, когда почувствуют чье-то присутствие. Как и предполагалось, события вызывали чувство присутствия агента чаще в угрожающей среде, чем в неугрожающей. Также выяснилось, что ключевой фактор в активации HADD — это неопределенность восприятия. Однако индивидуальные различия в частоте обнаружения агентов не были связаны с верой в сверхъестественное.
#современное_состояние #мехнизм_обнаружения_агентности #религиозные_убеждения_и_просоциальное_поведение
Taylor & Francis
What’s hidden in my filedrawer and what’s in yours? Disclosing non-published findings in the cognitive science of religion
(2021). What’s hidden in my filedrawer and what’s in yours? Disclosing non-published findings in the cognitive science of religion. Religion, Brain & Behavior: Vol. 11, No. 1, pp. 5-16.