Глиняный колокольчик из археологического собрания Костромского музея-заповедника.

В 2012 году в городе Костроме в ходе раскопок на территории бывшего Анастасинского монастыря был найден глиняный колокольчик с необычным декором. Колокольчиков, полностью аналогичных костромскому, не выявлено; близкие аналогии происходят из Владимира (XIV-XV вв.). Большинство из них имеет следы росписи белым ангобом. Однако наиболее интересным признаком костромского колокольчика является особый декор, отличающий его от владимирских аналогий.

Сатурин А.А., Щербаков В.Л., работники Костромского музея, считают, что идейное содержание рисунков колокольчика позволяет сделать предположение, что сюжет, начерченный на нем, не был изображением окружающей действительности.

Поиск мифологических сюжетов, вмещающих эти символы, привел их к космогоническому сюжету эпоса «Калевала»!

Подробнее - http://www.merjamaa.ru/news/glinjanyj_kolokolchik/2016-05-10-1129

#кострома #археология #мифология

Под ногами нынешних вологжан лежит средневековая Вологда. Так она выглядит сверху, если раскопать. Дворы, загородки, вымостки, срубы. XV - первые десятилетия XVI в. Эпоха Ивана III и вскоре после. Влажный культурный слой, сохранность дерева и прочей органики.

Аким Трефилов.

Деревянные конструкции XV – первой половины XVI в. в нижних культурных напластованиях (раскоп 22, 2007 г.

Фото из: Андрианова Л. С. , Фёдоров А. С. Вологда XV–XVI вв. В границах крепости Ивана Грозного. (АВСЗ-13).

#вологда #археология #XVвек #XVIвек

Продолжая рассказ о мерянских гребнях…

Вопрос интерпретации стилизованных изображений в археологии является одним из наиболее дискуссионных. Ярким примером служат неутихающие споры о глиняных лапках из Тимиревского археологического комплекса, которые считали то медвежьими, то бобровыми…

Не обошёлся без разночтений и процесс интерпретации зооморфных наверший цельных роговых гребней. Так, в коллекции индивидуальных находок, полученных в результате раскопок городища Унорож, имеются три цельных односторонних гребня, выполненных на плоских роговых пластинах, вытянутых по вертикали, а также имеющих трапециевидную форму. Спинки гребней оформлены в виде пары животных в полный рост, обращенных друг к другу и опирающихся на треугольное основание. У фигурок отчетливо прорезаны головы, туловища, ноги и хвосты, но, несмотря на это, они сильно стилизованы.

На одном гребне у животных прорезаны гривы, что позволяет интерпретировать их как коней. В свою очередь, вопрос видовой принадлежности животных, изображённых на других гребнях, остаётся открытым, его разрешение осложняется и отсутствием в отечественной историографии общепринятой позиции по интерпретации зооморфных изображений на цельных односторонних роговых гребнях.

Например, зооморфную часть гребня из Владимирских курганов, который близок по стилю унорожскому, Л. А. Голубева считает изображениями медведей. В свою очередь, О. А. Кондратьева, признавая условный характер изображений фигурок животных на гребне из курганов Суздальского Ополья, считает, что его зооморфная часть обладает признаками, характерными также и для лося, и «только отсутствие рогов и маленькие округлые уши» не позволяют, по её мнению, уверенно отождествлять её с этим животным. Н. Б. Крыласова считает, что на большинстве спинок гребней, оформленных в виде пары животных в полный рост, обращенных друг к другу и опирающихся на треугольное основание, изображены кони, но в то же время признаёт трудность определения в отдельных случаях вида животного из-за сильной стилизации изображения.
В общем, перефразируя М. Ю. Лермонтова, отметим, что в раннесредневековом искусстве смешалось всё: медведи, лоси, кони…)))

Литература:

Голубева Л. А. Зооморфные украшения финно-угров // Археология СССР. Свод археологических источников. Вып. Е1-59 / Отв. ред. В. В. Седов. М., 1979.
Кондратьева О. А. Зооморфные гребни IX–X вв. // КСИА. Вып. 166. М., 1981.
Кондратьева О. А. Гребни IX–XIX вв. в быту, обрядах, фольклоре, ремесле и художественном творчестве Древней Руси — России: Археологические и этнографические очерки / Науч. ред. С. В. Белецкий. СПб., 2011.
Крыласова Н. Б. Зооморфные роговые гребни в материальной культуре севера Восточной Европы // Археология, этнография и антропология Евразии. № 1.

Костромская археологическая экспедиция (С)

#КАЭ #мер #археология #унорож

Астрагал бобра с «Огневой горы» в Угличе.

Ездили в Углич по делам и зашли к Виктору Ивановичу Ерохину чаю попить, он нам показал свою летнюю находку - астрагал бобра с просверленными в нем отверстиями, нашел летом копая картошку на огороде. Дом и огород у него на «Огневой горе», напротив ворот древнего Алексеевского Успенского монастыря, оную гору венчающего. Непростое место и по названию и по находкам. Из астрагала бобра финны в древности делали языческие подвески, широко используемые шаманами (арбуями) в качестве ритуального оберега.

Более всего почитание бобров сохранилось среди современных угров, бобр играет значительную роль в их мифологическом мировоззрении. У хантов иттармы (деревянные «куклы», «панки»), изображающие предков — прадедов и прабабок, — одеты в бобровые шкурки и хранятся в специальных сундуках или лабазах («избушках на курьих ножках») в лесу. Ханты считают бобра священным зверем. В мифологии угров бобр связан с Богиней-Матерью: в мансийской песне поется как по одной из кос Богини-Матери «поднимается живой соболь, а по другой спускается бобр».

К слову, Богиня-Мать почитается на «Огневой горе» и сейчас. В удивительном монастырском трёх шатровом храме Успения Божьей Матери, построенном в 1628 году, хранится самая чтимая в Угличе чудотворная икона Богородицы «Вратарницы» («Неугасимая Свеча»), Богиня Мать изображена на ней с жезлом в левой руке и свечой в правой.

#углич #археология #меря #народноеправославие

Дети средневековья. Младенчество. (1)

Археологические раскопки – это не поиск экзотических древностей. Это, как уже говорилось не раз, один из путей получения драгоценных сведений о жизни наших далёких предков. А если раскопки многолетние, да к тому же не спешные, не «охранные» (на месте строительных работ), а целенаправленные, научные, то постепенно накапливается весьма обширное собрание сведений, позволяющее рассматривать отдельные темы жизни и быта наших предков. Я уже писал об этом в «Плёсских ведомостях». Да что там газетные статьи: сходите на Соборную гору да посмотрите на реконструкцию большой сторожевой плёсской башни 1410 года. Идея создать такую туристическую смотровую площадку - в виде разреза средневековой башни - зародилась в 1990 году в раскопе, где нам достались остатки крепостных сооружений нескольких эпох.

Но были в том большом раскопе находки и куда более впечатляющие. Например, скелеты младенцев…

Да, вот с такого печального факта начнётся мой небольшой рассказ о детях средневекового Плёса. Ведь сегодняшнему его жителю и в голову не придёт простая историческая данность: до детства младенцу надо было ещё дожить. А не доживало большинство! Отсюда и скелеты. Впрочем, даже если не заглядывать столь глубоко в историю - вспомним первые строчки пушкинской «Капитанской дочки»: «Нас было девять человек детей. Все мои братья и сёстры умерли во младенчестве». У автора знаменитой сказки «Конёк-горбунок» Ершова из пятнадцати родившихся детей умерло девять… И это не XIII век, а вполне, как принято считать, цивилизованный XIX-й.

Что же касается XIII века, то по его печальным останкам сегодня шествует практически каждый, кто хочет посмотреть на Волгу с Соборной горы. Дело в том, что после монгольского нашествия в течение нескольких лет крепость не восстанавливалась, и на ней успело возникнуть городское кладбище, а на нём, соответственно, соблюдался древний ритуальный порядок. Младенцев хоронили отдельно от взрослых и поближе к мысу, посевернее, поближе к потустороннему миру. По ним и дорожки для туристов проложены... Кстати, тот же погребальный обычай мы проследили на старейшем плёсском городском кладбище, на Холодной горе: младенцы – в стороне и ближе к северу.

Почему же так – отдельно? Да потому, что если малыш и родился, он ещё не принят в общество живых, он ещё одной ногой там, в том внешнем мире, откуда пришёл. Так полагали наши предки, исходя из хрупкости бытия. Отсюда и странное, с нашей точки зрения, отношение к малышам. Доживёт до пяти лет – стал человеком. Не доживёт… Известный писатель, археолог и этнограф конца XIX столетия Ф.Д. Нефёдов, путешествуя по Волге, отмечал, что в крестьянской семье отцы порой не знали имён младенцев. А зачем? Вот вырастет помощник, перейдёт из-под опеки женщин и девочек на «мужскую половину» - там уже отцу браться за обучение «маленького мужика».

На древних плёсских кладбищах всё выглядело ещё нагляднее. Не дожил младенец до обряда «выведения из младенчества», значит, и погребальные сложности ему не положены (как то курган, под ним домовина, тризна и прочие подробности). Сколько раз во время археологических раскопок мы убеждались: умер младенец – его похоронили без обряда. То есть обернули в ткань, перевязали свёрток и положили в совсем не глубокую ямку. Буквально прикопали. И вскоре забыли. Ну, не судьба, не состоялся человек…

Конечно, это не значит, что родившегося младенца не берегли. Во-первых, сами роды проходили в наиболее подходящем месте: не в избе, а в бане - специально подготовленной, а значит, чистой (отчасти даже прошедшей дезинфекцию). Семантически баня и была пограничьем между «нашим» миром и «тем» (потому, кстати, в ней и девушки гадали).

#археология #верхневолжье #средневековье

Продолжение 👇

Дети средневековья. Младенчество. (2)

Начало 👆

Во-вторых, находились для роженицы умелые помощницы. А на случай болезни были лекари, знатоки трав и всяких снадобий. В домонгольском Плёсе, жившем под покровительством Велеса (ему посвящено было главное святилище), никакие попы ещё не мешали, угрожая костром за колдовство. Да и в последующие времена что они могли предложить вместо лечения? Усердно молиться новому богу и нести деньги в церковь, как наказывалось в «Домострое»? Отбросим ханжество: из века в век к лекарям-знатокам и бабкам-повитухам обращались не только простолюдины, но и знать, и даже царская семья.
Уровень средневековой медицинской помощи, разумеется, не был сравним с современным. С малышами порой производились манипуляции откровенно рискованные, по принципу «или – или». Веками у многих народов, например, был распространён обычай «перепекания» младенца. Если слаб ребёнок, болезнен, то обмазывали его тестом, пристраивали на хлебную лопату и трижды, на мгновенье, всовывали в горячую истопку, в которую только что посадили печься хлеб. Результат… Как было сказано в жизнеописании великого литератора Г.Р. Державина, он, ещё будучи больным младенцем, после такой процедуры остался жив. Дворянин, кстати, не простолюдин, а туда же, в печь, по древнему обычаю. Понятно, что подобный метод лечения похож на закалку, встряску, и был направлен на мобилизацию сил организма. Или – или…

Для охраны обязательно применялись сложные обрядовые действия, а также всякого рода обереги. Практически у всех народов и вне зависимости от государственной идеологии. Так, на одной из западноевропейских картин эпохи Возрождения мы можем увидеть на шее младенца-Христа ожерелье, и в его составе клык хищника и пучок красных нитей (шнурочков). И не мудрено: красный цвет – цвет жизни, цвет, оберегающий ребёнка от порчи, сглаза. И сегодня, кажется, в Сербии можно встретить детскую одежду, специально прошитую красной нитью… Вспоминается и древнерусское – фраза о матерях, заботливо навязывающих на шею своему дитятки наузы – вот те самые шнурочки красные, наверное (археология не всегда может предоставить уточнение).

Ну, а клык-оберег, которого так боялись навьи, переносчики болезней, мог быть не только привешен на шее, но и помещён над колыбелью. Так делали и в XII, и в XIX веке. Просверленный клык – не такая уж редкая находка в отечественной археологии. Что же до Плёса, то подобный оберег был настолько востребован, что древние местные ювелиры изготавливали бронзовые ему подражания. Значит, верили, что помогает. И, наверное, не только детям.

Для тех плёсских малышей, кому удавалось прожить первые, по-настоящему трудные годы (кого не унесла болезнь или волк, кто не утонул случайно в пруду, не был затоптан конём, заеден свиньёй и т.п.) - наступал, наконец, апофеоз младенчества. Первое посвящение. Проще говоря, наступало время, когда ребёнка наконец-то признавали за человека и обозначали данное обстоятельство особым ритуалом: «выведение из младенчества». В пять лет нового жителя принимали в средневековую плёсскую общину, а выводили из младенчества буквально, точнее сказать «вывозили». Мальчика в первый раз сажали верхом на коня и привозили на «мужскую половину», для приобщения к взрослым делам. И девочке тоже предлагалось верхом – только не на коне, а на корове, что, в общем-то, логично, исходя из специфики будущих забот и из «коровьей» символики. Вспомним Н.А. Некрасова:

В день Симеона батюшка
Сажал меня на Бурушку
И вывел из младенчества
По пятому годку…
Ну, а после посвящения…

Тут мы поздравим гипотетического древнего плесянина с посвящением в сообщество живых. О его же «взрослом» детстве расскажем в следующий раз.

Источник: П.Н. Травкин.

#археология #верхневолжье #средневековье

Погребение рязано-окских финнов VI века.

Наталья Биркина, научный сотрудник отдела археологических памятников ГИМ, представляет результат работы Лесостепной археологической экспедиции, которой в этом году посчастливилось обнаружить в Рязанской области очень интересное погребение. Это богатое женское погребение конца V — первой половины VI века, в котором сохранились элементы бронзовых украшений той финно-угорской эпохи: головное украшение с затылочными кистями и шумящими подвесками, гривны и многое другое.

Сейчас подробное изучение хорошо сохранившегося комплекса продолжается совместно с ИЭА РАН и НИЦ «Курчатовский институт». Будем ждать его результатов!

Источник: ГИМ

#археология #рязаноокцы #окскиефинны

В 2001 году в Санкт-Петербургском Университете под редакцией А.С. Герда и Г.С. Лебедева выходит коллективная монография "Очерки исторической географии. Северо-Запад России. Славяне и финны". Глава по археологии и ранней истории Ярославско-Костромского Поволжья написана известным специалистом, заведующим кафедрой археологии Института истории СПБГУ, много лет посвятившему изучению курганов и поселений у дд. Большое Тимерево, Петровское и с. Михайловское. В своем тексте В.Н. Седых отвечает на все критически важные и дискуссионные вопросы о материалах этих поселений и некрополей.

Очерки исторической географии - скачать

#тимерево #IXвек #Xвек #археология

Реконструкторы XIV века?

При раскопках вологодского посада на ул. Ударников, 12 этим летом помимо прочего вполне ожидаемого в слое XIV в. нашли современный слою наконечник стрелы. Вполне себе обычный, хорошей работы, только вот не железный, а костяной.

Как этак тысячею лет раньше делали.
Тупые костяные наконечники-томары для охоты на пушного зверя - чтобы не портить шкуру, конечно делали и тогда, но этот-то вполне по себе боевых форм!

Источник: https://cultinfo.ru/news/2023/8/ukrasheniya-srednevekovykh-vologzhanok-i-neobychny

Аким Трефилов.

#вологда #археология #XIVвек

Lunvecit. Меч с Сарского городища. Рассказывает хранитель археологической коллекции Ростовского кремля Иван Купцов.

Обнаружен на городище во время раскопок 1930 г. Впервые А.Н. Кирпичников опубликовал его как найденный в кургане в окрестностях Ростова и датировал Х-ХI вв. Меч относится к типу Е, по классификации Я. Петерсена, но имеет ряд особенностей, отличающих его от большинства других образцов этого типа. Распространенная орнаментация навершия и перекрестия с помощью пропущенной в ячейки серебряной проволоки на сарском мече отсутствует. Нет и традиционного трехчастного деления навершия: в этом он сходен с мечом, найденным в Киеве. Отмечая простоту отделки, А.Н. Кирпичников был склонен предполагать местное происхождение меча. Однако при расчистке клинка на долу была обнаружена надпись "+LVNVECIT+", т.е. "Лун сделал", а на другой его стороне - клеймо в виде косого креста в обрамлении парных вертикальных черт. Датирован меч концом Х в. Надпись уникальна - на других расчищенных европейских клинках подобные ни разу не встречены.

https://www.youtube.com/watch?v=JQ6DNDJV3mE

#сарскоегородище #ростов #археология

Эффектные крупные поясные пряжки с шумящими привесками - утиными лапками хорошо известны по статусным муромским женским захоронениям IX-XI вв. Подвески-"лошадки" с такими же привесками распространены еще шире - по всем землям среднерусских и волжских финнов того времени от Белоозера до низовий Оки.

А вот такой гибрид, сочиненный тогда каким-то мастером или мастерицей из мордовских земель, я вижу впервые. Подражаний вроде бы не возникло, хотя вышло впечатляюще. Не знаю, с каким зверем и сравнить.

Аким Трефилов.

#археология #финноугры

Меря. Археология Ростова.

Новый выпуск на Youtube канале Merjamaa — Кирилл Ревякин обсуждает проблемы археологии Ростова Великого с ростовским археологом Иваном Купцовым.

#меря #ростоввеликий #археология

Балтские и мерянские височные кольца.

Намедни некий аноним, защищая в нашем чате старую Седовскую идею о том, что, меря с самого начала, т.е. с VI-VII вв, находились под сильным культурным влиянием славянских колонистов из центральной Европы, изрек: «От балтов финны не могли заимствовать височные кольца, потому что первые их не носили в тот период (VI-VII века).»

Вот вам копия бронзового женского височного кольца круга почепской культуры р.ж.в. (днепровские балты), украшение дославянской эпохи. По-видимому, это протоголядь, поскольку украшение, найдено близ неизвестного археологам городища р.ж.в «Покров», на реке Угра (Козельский район, Калужской области). Оно напоминает пятилопастное височное кольцо вятичей. Вероятно, именно этот тип балтских височных колец послужил прообразом височных колец вятичей, начиная с типов колец роменской культуры.

У окских и волжских финнов также бытовали свои височные кольца, но в отличие от литых колец балтов Верхнеочья у финских колец совершенно другая типология, они не отливались в форме, а делались из тонкой круглой проволоки и имели «браслетообразную» форму.

У мери, так называемые «браслетообразные», височные кольца появляются в VI-VII вв. (по А.Е. Леонтьеву и В.И. Вишневскому), еще до прихода славян вятичей (носителей славянских языков) в верховья Оки (на юго-западе Калужской области они появляются только в VII-VIII веках) и на левобережье Москвы-реки (X-XII вв..), а также начала славянизации балто-кривичей Волговерховья.

На Ратьковском могильнике VI-IX вв. (Александровский район Владимирской области) раскопанном В.И. Вишневским у найденных колец небольшой размер — 2, 3,5 см в диаметре, они имеют аналоги с дьяковских городищ Топорок, Боршевское, Отмичи. Такие же проволочные кольца, только большего размера, отмечены на мерянских Сарском и Мало-Давыдовском городищах, а также в курганах Ярославского Поволжья. В ареале мери наряду с «браслетообразными» кольцами получают распространение специфические «браслетообразные» височные украшения называемые — «втульчатыми». Один конец их завершался втулкой, другой был заострен.

И.Е. Горюнова относит «браслетообразные» кольца к типично мерянским украшениям, поскольку в могильниках других финно-угорских народов (кроме рязано-окцев и муромы) они практически не встречаются, кроме Безводниковского могильника (V-VIII вв.) безводнинско-ахмыловского круга памятников (ранние марийцы) в Поветлужье. Дополнительный анализ материалов Безводниковского могильника приводит к выводу, что эти височные украшения бытовали только у части раннемарийского населения и преимущественно на ранних стадиях функционирования некрополя.

Начиная с VII в. «браслетообразные» височные кольца зафиксированы в области расселения финского племени муромы в Среднем Поочье и на Нижней Клязьме. Подобные кольца найдены в Малышевском и Кочкинском могильниках датируемых второй половиной VII — первой половиной VIII в.. Такие же височные украшения встречены и в других могильниках муромы — Подболотьевском, Максимовском и Чулковском. Известны «браслетообразные» кольца и на поселениях этого племени.

В Рязанском Поочье в ареале финской культуры рязано-окских могильников (КРОМ) находки «браслетообразных» височных колец зафиксированы в Шатрищенском, Борковском и Старокадомском могильниках. В Шатрищенском могильнике бронзовые и серебряные проволочные кольца (диаметрами 4,8— 5,5 см) датированы VII — VIII в.

«Браслетовидные» височные кольца также найдены в Костромском Заволжье, в комплексе памятников у д. Попово на Унже, датируемом VI—VII вв., отнесенном его исследователями к позднедьяковской культуре.

По-видимому, у дьяковцев, КРОМ, мери и муромы проволочные височные кольца — балтское, в своей основе — раннекривичское влияние, поскольку они были широко распространены у восточных балтов тушемлинской культуры IV-VII вв. (протокривичи Беларуси и Смоленщины), и западных балтов на территории Литвы V—VI вв.. Женские погребения балтов содержат различные виды проволочных височных колец, в том числе, и со слегка уплощенными концами.

Продолжение 👇

#археология #меря #финны #балты #славяне

«Браслетообразные» височные кольца у мери. Продолжение первой части. 👆

«Браслетообразные» височные кольца бытовали в Верхневолжье беспрерывно с VI-VII вв. до XII—XIII вв. включительно и были одним из важнейших этнографических признаков сформировавшейся здесь начиная с VI – VII вв. племенной группировки меря.

В IX—X вв. меря — носители этих украшений, по Шексне распространились в северном направлении, достигнув Белозерья. Погребальными памятниками рассматриваемой группировки меря во второй половине I тыс. н. э., очевидно, были грунтовые могильники подобные Сарскому, поэтому обнаружение и выделение таких памятников затруднительно.

Курганный обряд захоронения, обычно соотносимый со славянами, в мерянские земли был привнесен словенами ильменскими из Новгородской земли и уже ославяненными кривичами из Смоленской и Тверской земель.

Прослеживаемые по курганным материалам, немногочисленные (например, в Суздальском Ополье поселений X-XI вв. в 5 раз больше, чем курганных могильников, а для более раннего периода IX-X вв. – в 9 раз больше) славянские миграции осуществлялись уже на хорошо освоенных мерянами территориях. Если установлено, что в IX-XII веках население, погребавшее своих мертвых в курганах, составляет в Волго-Клязьминском междуречье подавляющее меньшинство, то это — серьезный аргумент, подрывающий саму возможность «массовой славянской колонизации». Таким образом, славяне в раннем средневековье в той или иной степени лишь пополнили финское население Ростово-Суздальской земли.

Поскольку «браслетообразные» височные кольца, наряду с другими мерянскими украшениями, помимо грунтовых могильников присутствуют в курганных захоронениях, а также учитывая тот факт, что в XI—XIII вв. древнерусское население городских агломераций Северо-Восточной земли было метисным, меряно-славянским, по происхождению, отнесение курганных кладбищ исключительно к славянским колонистам не представляется правомерным. В раннее «древнерусское» время меряне, носители «браслетообразных» височных колец, могли хоронить своих умерших как в традиционных бескурганных могильниках, так и в ставших «модными» курганах.

Таким образом становится понятно, что концепция «славянской мери» — абсолютная историографическая фантастика. Против нее свидетельствуют не только археология, но и топонимия Северо-Восточной земли, в которой отсутствует ранний славянский слой, а финский, наоборот, превалирует.

Ядром великорусов Северо-Восточной земли было мерянское и муромское (отчасти мещерское и чудское) финноязычное население, прослеживаемое с V-VII вв., предки которого расселились здесь в середине I тыс. до н. э (культуры Дьяковского круга). Именно они, нужно полагать, стали основой формирования особого антропологического типа современного русского населения Волго-Окского междуречья и Ярославско-Костромского Заволжья. Принесшие в этот край курганный обряд словене ильменские и смоленско-тверские кривичи были менее многочисленны и со временем растворились в финском населении Северо-Восточной земли.

На карте показано распространение браслетообразных височных колец в X—XII вв.

а — памятники с находками браслетообразных височных колец с сомкнутыми и заходящими концами; б — с находками колец с втульчатыми концами; в — с находками щитковоконечных колец.

Цветом обозначены примерные этнические ареалы.

#археология #меря #финны #балты #славяне

Одноэтажная Америка Новгород.

Послушал намедни на конференции археологов Наталию Николаевну Фараджеву: увы, привычная визуальная реконструкция Новгорода XI в. Г. В. Борисевича далека от истины. Никаких плотно стоящих двухэтажных деревянных теремов и башен с остроконечными крышами в жилой застройке. Хоромы сугубо одноэтажны: в находках нет таких лестниц, которые могли бы служить для перемещений с этажа на этаж, только неудобные чердачные из одного бревна, по которым не разбегаешься. Не позволяют предположить серьезную нагрузку и бревна в основании, не свидетельствуют о ярусных строениях и остатки печей.

Аким Трефилов.

Новгород XI в. Г. В. Борисевич.

#новгород #археология #XIвек #архитектура

Подземный славянский Суздаль.

В продолжение темы средневековой архитектуры начатой Ростовской землей. Итак, Суздаль — архитектура славянских колонистов по реконструкции А. Ф. Дубынина.

Славянская землянка имела четырехскатную или коническую кровлю, очаг в центре и вход с деревянной лесенкой; но ее наклонные стенки были укреплены часто забитыми кольями, за которыми была плотно утрамбованная глина.

Особенностью несколько более поздней землянки № 8 (XII—XIII вв.) является введение в грунтовую яму жилья сруба в несколько венцов, опоясывавшего понизу вертикальные горбыли и плахи стен, обмазанные глиной.

О жилищах славянского типа очень выразительно сообщает популярный на Руси литературный памятник «Стословец Геннадия». Обращаясь к человеку из господствующей феодальной среды, его автор говорит: «Когда ты сидишь зимой в теплой храмине, безбоязненно обнажившись, вздохни, вспомнив об убогих, как сгибаются они, скорчившись над малым огнем, имея большую беду глазам от дыма, но согревая только руки, когда плечи и все тело замерзает».

Подобные славянские жилища X в. описывал Ибн-Русте: «Каждый из них выкапывает в земле род погреба, к которому приделывает деревянную остроконечную крышу наподобие (крыши) христианской церкви, и на крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются со всем семейством и, взяв несколько дров и камней, зажигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна... В таком жилье остаются до весны».

Земляночные славянские жилища, сходные с полуземлянками Поднепровья, не раз изученными при раскопках, были здесь связаны, по-видимому, с наличием в составе суздальского населения выходцев с славянского юга, принадлежавших к княжеской и боярской челяди.

- Однако, несомненно, в кремле Суздаля были и срубные наземные жилища, характерные с давних пор для автохтонного финского населения лесной полосы.

#суздаль #археология #XIвек #XIIIвек #славяне #архитектура