Великий лук-мем автора “На заре” Олега Парастаева из “Альянса”, с которого продолжают угорать блогеры по всему миру; вот, например, опять.

Что это за чел такой, откуда очки, где достать столь моднейший кепарь, рубаха-огонь – самые популярные реакции на телеверсию “На заре” ‘87 года. Парастаев – wtf??? Он же вдохновляет западных меломанов на вдумчивые и классные разборы самой песни и образа группы – вот лучший из них, гляньте.

Зато наши расспросили Парастаева про лук. Более того, попросили по мере возможности его восстановить. Рубашка нашлась! Очки пропали. Кепку давным-давно забрала ее владелица, некая стюардесса Лена, летавшая в Америку. Жаль, что она так и не появилась в кадре.

По словам Парастаева, это настоящая кепка полицейских в Майами. Странно, конечно, но вообще очень даже может быть. Вот здесь, скажем, police officer патрулирует улицу в такой же кепке.

Но, кажется, мы упускаем главное. “Полиция Майами” – это же примерно важнейший американский телесериал про копов в ‘80-х. О том, как он повлиял на музыку и стиль эпохи написаны горы статей. Реальный культ и поворотный момент для индустрии. Другое дело, что сериал топил не за кепку с гавайской рубашкой, а за футболку под пиджак, льняные штаны и мокасины на босу ногу – но какая теперь разница.

В остальном-то все сходится. Особенно в серии, где друг за другом возникают музыканты, стюардесса и полицейский. Отдельного внимания заслуживает эпизод “Засада” с русскими – двойным агентом, завербованным КГБ, и его женой-москвичкой. Ее играет фантастическая Наташа Шнайдер из Black Russian, первой советской группы на лейбле Motown, чей профайл можно смотреть по кругу.

Если от вас всегда ускользал смысл песни “На заре”, посмотрите “Засаду”: она вся о том, как “голоса зовут меня”.

А еще я нашел стюардессу Лену.

Тот момент, когда на канале перевернули игру. Теперь Запад пытается покорить советский рок (и не только).

На канале "Рокабай" вышло сверхкомпактное и облегченное переложение восьмисерийного подкаста про конспирологию вокруг песни Scorpions "Wind Of Change".

Если вы не в курсе, о чем речь, – это годная точка входа. Если уже в теме – ролик добавит ясности. Ну и картинки, конечно; в подкасте с ними туго.

Варшавский из "Черного кофе" спрашивает у белого блюзмена Джонни Винтера, не примут ли советский рок в Америке за "красную чуму".

Орлов, в будущем поэт Орлуша, переводит вопрос.

Винтер говорит, что придет на это посмотреть. И смеется.

Занавес.

В это время года одна и та же картинка перед глазами. Раз увидишь – хватит на всю жизнь. Два парня, альбом с черно-белыми фотографиями и подпись “Я не забуду…”.

К годовщине великого дня и одной важной ленты. В память о тех, кто отдал многое, если не все, ради будущего других людей. В благодарность за подаренный шанс.

Ведь гастроли в Америке и Европе – еще не все. Другая открывшаяся для советских рокеров удачная возможность заявить о себе на Западе – саундтреки. Тем более если написать музыку просят к большому международному проекту.

30 лет назад, 9 мая ‘91 года, в прокат вышел фильм немецкий художницы Ребекки Хорн “Спальня Бастера” – история девушки, приехавшей в Калифорнию искать больницу, в которой скончался комик Бастер Китон. В свое время классик немого кино действительно лежал в клинике, куда приехал лечиться от алкоголизма, а нашел невесту. В общем, сеттинг вполне реальный.

Считай байопик, только не Китона, а самой 45-летней Хорн, точнее, всего ее художественного бэкграунда – в скульптуре, перформансе и коротком метре. Ее интересовали новые технологии, передовые гаджеты и в целом любая механика с прописанным алгоритмом – особенно когда та давала сбой и ставила под угрозу жизнь вокруг.

В экранной психбольнице каждый пациент одержим каким-либо предметом, который на самом деле опять же изъят из творческой вселенной Хорн. По сути, это каталог ее работ, ее фобий, поисков и кризисов. Собственно, попавшие в кадр предметы-обереги – экспонаты ее выставок и инсталляций. Где состоялась премьера фильма? Правильно, в музее. В Советском Союзе таким макаром презентовали “Ассу” Соловьева.

Позже у Хорн вышла книга “Спальня Бастера”, к которой прилагался диск с саундтреком. Его автором был Сергей Курехин. (Треки 9-16 – ВК | Spotify)

Он был на 100% композитором Хорн. Она взахлеб смотрела сумасшедшие представления “Поп-механики” в Европе и знала, что Курехину не придется ничего объяснять. У них и без того все общее: абсурд, цитаты и коллажи как метод, издевка над классикой, симулякры и недоумение аудитории на выходе. В свою очередь Хорн с ее готовностью задействовать в артхаусе голливудских звезд, чтобы украсить ими самые идиотские моменты, – это героиня романа Курехина. А “Спальня Бастера” – это “Поп-механика” в кино.

Для пущего гротеска Хорн добавила жирную пасхалку. В больнице есть безумный пианист, который истязает рояль и раз за разом выдает блестящие партии со сломанными мелодиями и сбитым ритмом. Отдельные его реплики явно попали в сценарий после разговоров Хорн с прототипом – они же будут всплывать в интервью Курехина еще несколько лет. Например, на вопрос, что такое “Поп-механика”, музыкальная группа или театральная труппа, Курехин ответит: “Поликлиника”.

Он же будет ругать изобретателей пианино за несовершенство инструмента: “Нот семь, а пальцев пять”. Ладно, говорит, добавили черные клавиши, в октаве стало двенадцать нот. И что, играть в две руки? “Пальцев-то все равно десять!”, – не унимался Курехин. В “Спальне Бастера” его альтер-эго приходит к тем же выводам: “Пианино придумали не пианисты. На нем невозможно играть”.

Тизер с пианистом-пуантилистом. Без комментариев.

Курехин вспоминал о “Спальне Бастера” в своем последнем интервью на телевидении, в программе “Час пик”.

“Фильм очень интеллектуальный и очень несвойственный для Голливуда, потому что он делался совершенно не для этого, – говорит Курехин. – Это такая, грубо говоря, психологическая драма”.

Думаю, в этот момент Хорн сильно икнулось.

Курехин, привыкший игнорировать “картинку” фильма и действовать интуитивно, в этот раз сделал исключение. “Спальню Бастера” снимал постоянный оператор Ингмара Бергмана Свен Нюквист. Он же работал над последним фильмом Тарковского “Жертвоприношение”. По воспоминаниям, Курехин ужасно гордился предложенным партнерством и получившейся музыкой.

Хорн тем временем просила его написать “польку, вальс и буги”. В итоге в саундтреке засветился весь тогдашний костяк ПМ, в титрах он указан как постсоветская группа животных “Поп-механика”: Курехин – волк, Ляпин – козел, Костюшкин – слон и т.д.

На фото "волк" и "слон".

Костюшкин рассказал мне, что саундтрек они писали в Германии. Неделю прожили в Берлине, “пили, гуляли и были молоды”. Гонорар – 2000 марок; для исполнителей из Союза какбэ over. Детали докручивали уже в Ленинграде. Когда для финального трека понадобился вокал, Костюшкин привел в студию своего сына. 18-летний Стас, только что изгнанный из консерватории, с заданием справился. “Что-то там мурлыкал”, говорит он.

Правда, мелодии для “Спальни” Стасу не зашли. “Чего бы тебе хорошую музыку не играть?”, – спросил Костюшкин-младший Курехина. “А чего бы тебе нормально не петь?”, – ответил тот. И все же, когда “слон” провожал сына на учебу в Европу, Курехин тоже пришел на вокзал. Они обнялись.

Через четыре года Стас создал с другом Денисом дуэт “Пилоты”: один писал тексты, другой – музыку, пели оба. У них было все, кроме денег. “К великому таланту Сергея он разглядел в них музыкальность. Он поверил в них даже больше, чем я”, – вспоминает сейчас Костюшкин-старший.

Курехин взял проект под крыло и, явно рискуя, первым вложил в него реальные деньги, 2500 долларов. На тот момент это была годовая зарплата Стаса.

Ну и на сладкое. В первый раз “Чай вдвоем” попали в телевизор с песней “Я пойду”. В ней были и саксофон Костюшкина-отца, и джазовые импровизации сына, и тонкая придурь для своих. Все, как в саундтреке “Спальни Бастера”. Обязательно зацените.

Причуды межсезонья. Мамонов прилетел из осенней Москвы в считай летний Лос-Анджелес к Шумову. Оба были на стиле. Чем не обложка для альбома? На том и порешили.

Оставалось только добавить костерку.

Весна ‘89 года, “Секрет” приехал в Гамбург, Фоменко и Леонидов сидят в местном телешоу. Квартет распадется меньше, чем через год.

На его месте тут же появится трио с абсолютно новой программой, хотя всего за пару лет до этого “Секрет” говорили по телику, что это какбэ невозможно. “Нам важно быть вместе. Если кто-то уйдет, то группа перестанет существовать. Или уйдет одной бригадой на завод!”, – божился Фоменко.

Не перестала, не ушла. Леонидов эмигрировал в Израиль, “Секрет” выпустил пластинку “Оркестр в пути”. Но до этого еще год, а пока фронтмены сидят в телешоу.

“Что вы хотите получить из поездки в Западную Германию? Вас интересует карьера? – Нас интересуют пиво и девочки”. Зрители видят клип “Ленинградское время” с обнаженкой в конце.

Остальные десять минут разговора – в том же духе плюс мэнспрединг и стакан воды между ног. “Мы самая знаменитая советская группа”, “мы зарабатываем деньги”, “мы бы хотели выступать с Горбачевым”. И финальное, обращаясь к переводчику, насчет телеведущей: “Что мы все о музыке, ты спроси, что она сегодня вечером делает”.

Два советских бэдбоя как они есть. Так и вижу эти газетные заголовки: А вы бы позволили своей сестре встречаться с одним из “Секрета”?

Если там вдруг кому нужен байкерский мерч, то вот Московская рок-лаборатория предлагает майки и футболки со своими героями. Реклама '91 года, так что не факт, что еще актуально, но мало ли, пробейте.

А здесь Фоменко и Леонидов только собираются рубить окно (дверь!) в Европу и с опаской смотрят на происходящее вдали – где-то там за горизонтом поет Питер Гэбриел. Возможно, это было его первое появление на советском телике.

В "Утренней почте" с участием всего "Секрета" в '86 году. Виз у них тогда и близко не было. "Но шанс есть? – Увы, батенька".

Из вот отсюда, про московских панков "Пого":

Коллектив играл музыку в стиле постпанк. Похоже на The Clash. Их выступления показаны в фильме "Сдвиг – not for sale". С группой "Пого" я ездил в тур по Германии. Во Франкфурте-на-Майне нас пытались выселить из гостиницы, и выручил нас Иосиф Давыдович Кобзон.

В Бонне (тогда столица Германии) группа играла в панк-кафе NAmenlose и Go Go. В Кельне в студии за двое суток записала магнитоальбом "Мнемониакальный токсикоз". Немцы выпустили на основании этой записи пластинку "Из России с любовью". В Западном Берлине группа жила и выступала в панк-сквоте.

Конец цитаты.

В Москве "Пого" попросили оценить тур, и те выдали ивангай-спич. "Где лучше играть, в ДК Горбунова или в ФРГ? – Везде хорошо, но по-разному. Там играть очень хорошо. Здесь тоже играть очень хорошо. Но все разное. Там пиво бесплатно дают, а здесь вообще пива нет. Но тоже хорошо".