2023 стал годом когда я наконец начала пожинать плоды своих трудов. Острее всего это ощущалось 15 июля, на дне рождения издательства Индивидуум, где радость и восторг от происходящего перемежались с гордостью за себя. Наконец-то я увидела, что тяжелая работа и годы лишений действительно окупаются.

Из прочего: приглашение вести курс «Медиаисследования» в Шанинке, победа в конкурсе лучших русскоязычных работ сотрудников Вышки (вторая по счету), шорт-лист премии Грушина, лонг-лист премии «Просветитель», предисловие к книге Изабель Мейры, вышедшей в издательстве «Самокат», 100 000 знаков кандидатской (нужно написать еще столько же), вполне конкретные планы на вторую книгу. Новая работа (об этом расскажу чуть позже). Наконец-то стала тысячником в телеграме, чему была очень рада. Два десятка прочитанных книг и три десятка прочитанных научных статей. Но главное, появилось еще больше решимости, смелости, уверенности в себе. Еще больше желания действовать, внимательно наблюдать, жадно впитывать мир вокруг и создавать новое.

Не менее важным чем то, что я приобрела, оказалось то, с чем я попрощалась в 2023. Нелепые влюбленности, безответные чувства, тянущие на дно, бессмысленные и просто глупые люди, несбыточные надежды, необоснованные страхи были выкинуты за борт буквально одним движением во втором полугодии. Я рада, что у меня хватило решимости сделать это. Близкие друзья знают, что послужило причиной резкой перемены курса, возможно, я еще напишу об этом в одной из будущих книг.

В ноябре я впервые в жизни услышала живьем второй концерт Рахманинова в Зарядье. Любые эпитеты про мощь и эйфорический взлет не способны описать чувства, что я испытала, когда слушала финал третьей части концерта. Скажу просто: у меня захватило дух. Будто долго плывешь под водой, экономя силы и едва различая мир вокруг, и вдруг выныриваешь на поверхность, чтобы жадно вдохнуть и понять, сколько в тебе силы, желания чувствовать и жить.

Также в начале декабря я дочитала «Выгон» Эми Липтрот (кстати, «Момент», который прочла первым, оказался второй частью дилогии, продолжением «Выгона»). Липтрот пишет про свою многолетнюю алкогольную зависимость, едва не разрушившую жизнь, затем борьбу с ней и выздоровление, ради которого она уезжает из Лондона на родные Оркнейские острова и открывает их для себя заново. Книга написана с огромным чувством. В «Выгоне» поэзия встречается с самоиронией, а собственная уязвимость — с пристальным вниманием к миру, его заметным и незаметным переменам.

В финале главная героиня уезжает на пароме с Оркнейских островов, а заканчивается книга словами:

«Последние два года тянутся за мной и блестят, как следы, что оставляет за собой паром. Во мне кипит энергия».

Финал моего 2023 это одновременно финал «Выгона» и финал третьей части второго концерта Рахманинова. На этой жизнеутверждающей ноте я вступаю в грядущий 2024

Возвращаюсь с каникул вместе с давним, но не устаревшим эссе Роба Хорнинга о свалках картинок и визуальном накопительстве.
Начинает Хорнинг с одного из моих любимых мотивов – культа минимализма. То, о чем я сама не раз писала: квартиры с белыми стенами, аскетизм съемного жилья, магическая уборка по мари кондо и прочая эстетическая расчистка жилого и ментального пространства, оборачивающаяся своей полной противоположностью:

«Какое-то время казалось, что увлечение эстетическим минимализмом в социальных сетях работает как своего рода детерминированное отрицание накопительства, но эти нетронутые пространства были привлекательны отчасти потому, что их чистую упорядоченность можно было воспринимать как разрешение на воображаемое захламление. После того как мы увидели достаточное количество таких изображений, они вызвали чувство удушья. В них было перевернутое, не менее гнетущее скопление пустоты. Их низкая плотность информации существовала не ради себя самой, а была оптимизирована для получения другого рода избытка, чтобы позволить другим минималистичным изображениям быстрее проникать через множество медиаканалов. Беспорядок был перенесен с содержания изображений на наше рассеянное внимание».

Хорнинг пишет, что в начале 2000-х годов было ощущение, будто «цифровое потребление» станет нематериальной альтернативой накоплению вещей, породит некий эмансипаторный импульс «постдефицита», который наконец отделит личную идентичность от собственности. Вместо этого объекты, изображения и переживания сливаются воедино; потребление стало (само)воспроизводством и смешалось с непрерывным документированием (тут он приводит в пример фото еды, хотя на месте еды может быть что угодно: путешествия, косметология, те же квартиры).

Еще он цитирует книгу 2021 года «Одержимые» Ребекки Фалькофф о материальном и нематериальном накопительстве, превратившемся из проявления экономической рациональности в психическое заболевание. Упоминая о своих tumblr-коллекциях, Фалькофф пишет, что громоздкое накопление контента воспроизводит логику барахолки, которую определяет как «отказ от авторского или кураторского замысла в пользу серии случайных встреч с беспорядочными вещами».

Вообще этот текст хорошо работает в связке с двумя статьями Хито Штейерль: о плохих и средних изображениях. Первый текст старый, второй относительно новый, вышел прошлым летом в New Left Review. В последнем панчи вообще идут пулеметными очередями, так что всем интересующимся ИИ и тем, как его алгоритмы визуализируют существующие социальные установки, горячо рекомендую

Скоро в Ad Marginem

Люблю такие каникулярные подарки и жду рецензию на Эгалите 🙃

Сбился снова режим, что неприятно, но зато ночь всегда была лучшим временем для чтения у меня.

Дочитываю уже Колпинец. Радостно, что появляется все больше имен, которые могут в эссе на уровне ни чуть не хуже американских колумнистов, прошедших большую практику — от малых медиа до крупный изданий, даже в рассказ о личном очень умело вплести актуальное и животрепещущее для многих.

Конечно, до нас доходит до сих пор многое с большим опозданием, но радостно, что уже не стыдно ссылаться на все, что непереводимо и наиздавали AdMarginem, независимые маленькие издательства, а также активно аппелировать к цифровой реальности не на уровне общих ощущений.

Думаю, что чуть позже для Эгалитé выкачу небольшую рецензию-рекомендацию, а пока скажу следующее: если серьезно говорить о креативном классе в странах пост-социализма, то, думаю, что не имея политического представительства, единственное, что остается — это та самое алгоритмическое воображаемое, не позволяющее ни сформировать никакой образ будущего, ни выйти из реактивного производства аффективного контента. То, насколько сильно трансформируется политика репрезентации, теряя в своем политическом содержании, под давлением политики и этики цифровых платформ — стоит ещё понять и поразмыслить.

Но это, что сейчас очень интересует, на фоне видимого, а во многом ещё и раздуваемого конфликта между теми, кто уехал/остался, простой народ/непростой, что в свою очередь в том числе мешает прекарным трудягам сформироваться как политический класс.

Главный звук этой зимы – оркестр шмыгающих носов. После пятигорских +14 стояла в аптеке среди черных пуховиков по щиколотку в коричневой жиже, разглядывала арсенал назальных спреев за спиной провизора и слушала, как в людях плещется слизь. Откровенно гнетущий саундскейп. За окном тьма и гололед, кряхтит снегоуборочная техника, так что решила себя развлечь и прочла на каникулах дебютный роман Салли Руни «Разговоры с друзьями». Давно интересовало, в чем причина её дикой популярности, почему зумеры и миллениалы от нее без ума.

Ну в принципе я поняла и могу сказать, что любовь читателей абсолютно заслужена. Хоть я и не поклонница такого типа повествования, персонажей, сюжетных коллизий, но неразбериху в любовных отношениях, свойственную большинству современных образованных молодых людей 25-30 лет, Руни описывает абсолютно мастерски. Вот это болезненное неприятие самого себя, временами доходящее до селфхарма, уязвимость, неумение (и нежелание) открыто говорить о своих чувствах, подавленные эмоции, амбиции в сочетании с эскапизмом. И еще вот эту тему, тоже ставшую в 2010-е общим местом – что все хотят быть хорошими и этичными, а ведут себя при этом как последние мрази и мудаки – Руни также вскрывает превосходно. Типажи и ситуации, узнаваемы. Вставки с письмами и переписками выглядят очень круто. Плюс по тексту видно, как тонко и ненавязчиво она работает с большой литературной традицией. Мне конечно больше нравится Липтрот, которая пишет плюс-минус о том же самом гораздо более емко, энергично, ярко, но это детали.

Вообще временами текст очень напоминает фильмы Баумбаха с Гретой Гервиг (Фрэнсис Ха, Госпожа Америка) и «30» Симоны Костовой. И по настроению, и по сеттингу и по диалогам. Смешно кстати, что две главные героини в конце романа как раз смотрят фильм с Гервиг.

Ну и конечно пока читала, думала, что в России о романтических отношениях и сексе 20-30 летних сами 30-летние не научились писать до сих пор. Чтобы одновременно и волнение, и неловкость, и напряжение и с таким количеством узнаваемых деталей, нюансов и стилистически круто. У нас пока все больше какая-то стыдливая туфта типа «Сезона отравленных плодов», хотя и он как вижу многим пришелся по душе. Может, вы видели что-то стоящее, а я как всегда все пропустила?

На днях наконец развиртуализировались с Андреем, автором одного из лучших каналов о социологической теории и социологах. Посплетничали о Вышке и ЕУ, обсудили превратности академической жизни российских и американских университетов, поговорили о планах на будущие книги. Сейчас Андрей запускает авторский курс о структурном воображении в социологии (что вполне логично, поскольку его канал называется «Структура наносит ответный удар»), где собирается произвести ревизию дисциплины и попытаться по-новому взглянуть на ее классиков, а также познакомить слушателей со структурными методами анализа.

Все подробности здесь

Примечательно, что перевод Блиновской с домашнего ареста в СИЗО и принятие в первом чтении поправок по трэш-стримам, за которые теперь будут штрафовать до 700 тыс. рублей и считать отягчающим обстоятельством при совершении преступлений, случились в разницей в несколько дней. Все это на фоне тянущихся налоговых разборок гостей «Голой вечеринки» (тоже заметили, когда уголовной статьи и состава преступления нет, а человека хочется «наказать», его начинают трясти насчет налогов?).

Похоже, инфоцыганизм и трэш-стримы как главные составляющие местного блогерского колорита теперь фактически объявлены вне закона

Мимолетно вспыхнула и уже погасла новость про айтишника, нашедшего себе жену с помощью ChatGPT, и я вспомнила, что совсем недавно (конец 2023 года) вышла книга «Algorithmic Intimacy: The Digital Revolution in Personal Relationships» австралийского социолога, ученика Гидденса, ныне профессора университета Южной Австралии, Энтони Эллиота.

Алгоритмическая близость – термин самого Эллиота, якобы необходимый для того, чтобы объяснить сложную связь между алгоритмами и интимными отношениями (в самом широком смысле от ONS до дружбы и привязанности). Он пытается усидеть на всех стульях сразу работать на стыке различных социальных дисциплин: социологии, медиа и гендерных исследований и прочей цифровой этнографии, пытаясь избегать как технопессимизма, так и технооптимизма.

В книге шесть глав. В первой дана общая картина работы алгоритмов прогнозирования и характеристика алгоритмической близости. Вторая глава пытается теоретизировать эту самую близость, контексты, в которых она возникает, историческую взаимосвязь цифровизации частной сферы (по большей части в западных обществах) и современные представления об идентичности и личных связях. Эллиот выделяет три категории алгоритмической близости: «технология отношений», «технология терапии» и «технология дружбы», которые он подробно рассматривает в следующих трех главах. Последняя глава, как водится в таких случаях, оставлена под прогнозы о том, как будут эволюционировать отношения между публичной и частной жизнью в контексте автоматизированной терапевтической культуры. При этом общая картина «цифровой революции личной жизни» не складывается и даже при беглом знакомстве останется смутное понимание, в чем именно заключается эта революция.

Как бы Эллиот не старался занять «нейтральную» позицию, технопессимизм, точнее техноскептицизм выглядывает из каждого абзаца. Все эти тейки про упрощенные, поверхностные решения глубинных психологических проблем, делегирование машинам самых интимных вещей, игнорирование собственного эмоционального и психологического благополучия, уже неоднократно звучали у всех подряд, от Иллуз и Монтага до колумнистов Dazed и сайта Кольта. ру. В общем, в подобных книгах никак не удается отделаться от вайба тревожной колумнистики «о духе времени и экзистенциальных вопросах». Таковы они, издержки междисциплинарных подходов

Снаружи Бодрийяр, внутри Бурдье

или шла вторая неделя курса «Медиаисследования» в МВШСЭН, мы обсуждали платформы и контент капитал как могли

Думала, замена штрафа реальным сроком Кагарлицкому будет худшим событием этой недели. Но я ошиблась, как обычно недооценила текущую ситуацию.

Всем известная картина Каспара Давида Фридриха как нельзя лучше передает мое сегодняшнее состояние. Но продолжаем работать. Надо пережить всю эту хуйню вопреки всему. Да и взятых на себя обязательств никто не отменял

*еще ни разу за всю взрослую жизнь не ждала весну так как в этом году

Два года назад писала, сколь богатый материал для исследования представляет русскоязычный телеграм. И вот наконец первое такое исследование, причем довольно хорошее, вышло в Новой Европа. Есть несколько претензий к структуре его представления и притягивании количественных данных к качественным обобщениям:

– «видимость» пропагандистских каналов в телеграме гораздо выше, чем их реальная популярность – что такое «реальная популярность», неизвестно (вероятно, речь о счетчике просмотров под каждым постом, где цифры явно меньше числа подписчиков) и как она вычисляется – тоже.

– только за первые четыре месяца войны аудитория российского сегмента телеграма увеличилась в два раза, причем рост главным образом пришелся на патриотические каналы – из исследования не видно, чем подкреплено это утверждение.

– для классификации каналов по фракциям («системные», «турбопатриоты» и т. д.) мы использовали автоматическую кластеризацию по модулярности, доработав ее результаты вручную – вообще не понятно, если критерии «фракционности» изначально были не количественные, а качественные. Как именно «доработано вручную» тоже интересно.

Также сомнительное деление на фракции, создающее впечатление структурированности –сделано на основе не взаимосвязанных критериев. т.е., например, «турбопатриоты – по уровню жесткости риторики, «системные» – принадлежность к госструктурам и выход на традиционные крупные медиа, «чиновники» – формальная принадлежность к власти. Если так, то ничего не мешало бы одному и тому же каналу входить в разные фракции, а в исследовании они четко выделены и не пересекаются.

Хорошая часть про раскол после мятежа Пригожина, но в целом остается ощущение, что из полученных данных гораздо интереснее было бы сделать исследование о миграции, настроениях и качественной оценке аудитории Z-каналов, а не собственно самих фигурантах ТГ.

Но работа проделана огромная и в любом случае это большой шаг вперед

Спешу поделиться долгожданной статьёй в Новой Европа, к которой и я приложил руку https://novayagazeta.eu/articles/2024/02/16/vselennaia-z

Я тут её несколько раз споилерил. История началась год назад с хакатона, где мы с товарищем взяли приз и начали с Новой делать статью сначала про выявление сетей Пригожина. Но за ним тяжело было поспеть, и, в итоге, всё вылилось в более глобальную историю.

Рекомендую читать с десктопа, потому что там интерактивные анимированные графы. С телефона тоже работает неплохо, но не так удобно разглядывать.