Культурный

Когда Роберт Музиль впервые прочитал Кафку, он назвал его «частным случаем вальзеровского типа», имея в виду швейцарского писателя Роберта Вальзера. Сам Кафка относился к Вальзеру как к учителю и называл любимым писателем. Другими его поклонниками были Вальтер Беньямин и В. Г. Зебальд. К чему все это. У всех этих известных писателей есть тысячи и миллионы поклонников по всему миру — у всех, кроме, пожалуй, самого Вальзера, фан-база которого состоит в основном из людей, которые обожают писать диссертации, и страстных любителей экспериментальной литературы. Главным евангелистом Вальзера в России был (и, пожалуй, остается) Михаил Шишкин.

В своих рассказах Вальзер описывает вроде бы бытовые мелочи — человек идет по улице, видит смеющихся детей и думает, как же им здорово; пара переживает, что их любовь уступает в яркости и стиле итальянской новелле, но потом понимает — ну черт с ней, с этой итальянской новеллой, им и так хорошо; есть еще рассказ с названием «Колбаса», который начинается так: «Чем заняты мои мысли? Мысли мои заняты колбасой».

У Вальзера узнаваемый стиль — это плавные и легковесные предложения, про многие рассказы можно сказать, что они позитивные, оптимистичные. Здесь нет фиги в кармане, нет постмодернистской иронии, но во время чтения по коже нет-нет да продирает мороз, как будто между строк дует холодный ветер. Дети смеются, а надолго ли этот смех? Может, там за поворотом уже бежит человек рассказать об ужасном горе, о том, что вот теперь начинается жизнь?

Кто-то говорил, что это похоже на необычное проклятье: Вальзеру разрешено говорить об этом мире только хорошо, и он вынужден выражать любую печаль или гнев в виде самой недвусмысленной похвалы.

У него есть рассказ «Странная девушка». Рассказчик, несмотря на зубную боль, намерен поведать про странную девушку, одетую в мужскую одежду. В общем, пошла эта девушка на званый прием, там в граммофонах пение Карузо, поэты целуют руки дамам, на подносах бутерброды, на столе — картофельный салат с уксусом. Заканчивается рассказ никак. Описание приема прерывается такими словами: «Мои усилия меня утомили, я иду спать. Пусть с этой историей разбирается тот, кому это захочется». Меткая формулировка, которая могла бы заменить множество финалов в современной литературе.

Вальзера нельзя было назвать счастливым человеком — он страдал от бедности, от изоляции, отсутствия громкой славы. У него не было своей семьи. Когда у него появились слуховые галлюцинации, сестра определила его в психиатрическую больницу в Вальдау, где ему поставили диагноз шизофрения. Исследователи говорят, что Вальзер, конечно, был непростым парнем, но убедительных доказательств шизофрении не было. Братья Вальзера считали, что он просто предпочел жизнь в Вальдау, жизни за ее пределами, ведь теперь не нужно было работать, а можно было просто писать.

Через несколько лет его насильно перевели в другую больницу — в Херизау (по одной из версий, содержание в Вальдау было дорогим — сестра решила сэкономить). В Херизау Вальзер отказался писать и почти порвал с литературой, потому что «единственное основание, благодаря которому писатель может творить, — это свобода». Его почитатель — писатель Карл Зеелиг несколько лет пытался вытащить Вальзера из заточения, но у него не получилось. Вальзер умер зимой во время прогулки. Его тело нашли недалеко от больницы. На самой его известной фотографии, снятой полицейскими, он уже мертв: мужчина в пальто и сапогах лежит на снегу, одна рука вскинута, недалеко валяется шляпа.

Карл Зеелиг посещал Вальзера в больнице. В Херизау он спросил у него про писательство, на что Вальзер ответил: «Я здесь не для того, чтобы писать, а для того, чтобы сходить с ума». Меткая формулировка, которая могла бы стать описанием многих телеграм-аккаунтов и каналов в эти дни.

2.1K views09:09